 Мы не виделись почти год. Только один раз летом я встретил его в Жуковке, проходя мимо загородного ресторана "Царская охота", куда он направлялся с высокой блондинкой. "Ты тоже сюда?" - удивленно спросил Олег. Я возвращался с пляжа, и вид у меня был соответствующий. "Нет, мне туда", - махнул я рукой в сторону соседнего ресторана "Дача". Так и поговорили. Но блондинку я успел разглядеть: высокая, породистая, с прямыми волосами, рассыпанными по плечам. Потом я видел ее на обложках каких-то бульварных листков с заголовками типа "Новая женщина в жизни Олега Меньшикова". Тратить деньги на эту макулатуру не хотелось, читать - тем более. Так я и не узнал, кто была та блондинка. Только имя запомнил: Люда, Людмила.
Пожалуй, ни один артист на одной шестой части суши, именуемой СНГ, не вызывает до сих пор так много волнений и эмоций, как Олег Меньшиков. Его фильмы и спектакли, его романы и гонорары, его увлечения и разочарования - все становится предметом самого пристального и страстного интереса. А чего, казалось бы? Ну живет себе артист. Никого не трогает. Интервью не дает. Занят исключительно творчеством. И только раз в неделю футболом. Но "бедствие всеобщего обожания" таково, что лучше лишний раз на публике не показываться. Я помню охапки желтых роз в его гримерке после каждого представления "Горя от ума", помимо корзины с лилиями и орхидеями, которые он деловито уволакивал со сцены под вопли и аплодисменты зала, помню толпы застенчивых девушек и взрослых тетенек, карауливших его "Ленд-Ровер" у подъезда Театра Моссовета, помню аккуратные горки порванных им любовных посланий (читать посторонним - незачем, хранить - негде). Однажды я застал его за этим занятием. Кажется, это было перед Новым годом, когда жажда эпистолярных излияний у его поклонниц особенно обостряется. Олег сидел за столом, хмуро проглядывал очередную убористо исписанную открытку и недрогнувшей рукой рвал ее намелкие кусочки. В этот момент он был похож на Растиньяка, расправляющегося с долговыми расписками. Только в отличие от бальзаковского героя он никогда никому ничего не был должен. Всего, что у него есть, он добился сам. Он боится и бежит от зависимости - психологической, материальной, профессиональной - любой. Может быть, поэтому он до сих пор не женился и, может быть, поэтому всерьез стал заниматься режиссурой.
Во всяком слчае, я уже с трудом представляю Меньшикова, выполняющего чьи-то приказы: встань здесь, иди туда, говори тише, громче и т.д. Брак - это еще та режиссура. Но когда я его спросил однажды, о чем он больше всего жалеет, он честно признался: "О том, что не женился в 21 год", - "Ты сожалеешь, что не имеешь еще этого опыта?" - уточнил я. "Нет, просто тогда было на ком", - грустно сказал Олег. 
С режиссурой - та же история печальных несовпадений и невстреч. Вот, например, не хотел он ставить "Игроков".
Предполагалось, что выступит только в роли продюсера. А постановкой займется другой режиссер с вполне гоголевской фамилией Одинокий. И все было чудно: начали репетиции в Крыму. Август, горы, море, виноград... Любимый Гоголь, заученный наизусть еще со времен Щепкинского училища. И... ничего! Через неделю-другую репетиций на свежем воздухе режиссер Одинокий сгинул. И вот уже Меньшиков сам репетирует, сам играет, ставит, развлекает своих артистов. На 9 декабря в Театре им. Моссовета на сцене "Под крышей", где когда-то шел его незабываемый "Калигула", назначена премьера. Что это будет за спектакль? Пока неясно.
"Мне кажется, это самая непонятная и неигровая пьеса Гоголя, - размышляет Олег. - Ну, подумаешь, обманули в трактире какого-то бедного Ихарева, что дальше-то? Какое нам до этого дело, когда все кругом всех обманывают? Но есть в "Игроках" неразгаданная тайна, которая меня давно волнует. Не буду рассказывать всего, что мы там напридумывали. Скажу только, что в нашем спектакле не будет привычных гоголевских карикатур, мистических выкрутасов, многозначительных символов..." - "Главный вопрос, - интересуюсь я, - будет ли там занят артист Меньшиков?" - "Да, у меня роль Утешительного".
Какое подходящее имя для его героя! У Меньшикова в крови счастливый дар компанейства, веселого приятельства - всех объединить у себя за столом необременительными узами общей игры и веселья. Отсюда трогательная и неизменная привязанность к разным датам, дням рождения, просто актерским посиделкам без специального повода. Отсюда и название его коллектива, выбранное вполне сознательно: "Театральное товарищество 814". Но при этом он должен быть первым, главным и единственным. Иначе ему становится неинтересно.
Я его как-то впрямую спросил: что, теперь он уже ни с кем из театральных режиссеров работать не может? "Да могу, могу...- стал успокаивать меня Олег. - Вопрос, кто это будет? Я не умею просто подчиняться чужому замыслу, мне надо понять, чего от меня хотят". И тут же рассказал мне о том, как на последнем Московском кинофестивале подружился с Шоном Пенном. "Ты не представляешь, он такой классный, такой настоящий. Сказал: "Ты мой любимый артист. Вытащу тебя в Голливуд, будешь сниматься в моем новом фильме". А я что? Я - пожалуйста. Почему нет? Для меня это был бы некий прорыв: новый рынок, новые технологии, новые мозги. В общем, согласен, еду, присылай сценарий. И что ты думаешь, получаю сценарий Шона, читаю раз, читаю два и понимаю, что никогда в этом фильме сниматься не буду. Ну что я могу сказать - не мое. Неинтересно. Наверное, об этом не стоит писать". - "Но почему же? Представляешь, с каким заголовком вышли бы бульварные газетки? "Меньшиков отказал Шону Пенну!". Олег смеется.
Он уже привык к тому, что то и дело становится героем разных малоприличных небылиц и даже небезопасных приключений: то какая-то безумная поклонница караулит его в подъезде с наведенным пистолетом, намереваясь вначале убить его, а потом себя, другая ограничивается метким выстрелом из газового баллончика, после чего его два часа отхаживают сердобольные соседи. То ему приписывают несметные гонорары за каждый выход в "Горе от ума", то какие-то пластические операции, которые он даже не знает, как называются. После таких историй невольно возненавидишь весь мир и навсегда заделаешься отшельником. Так что своим имиджем неприступной одинокой звезды Меньшиков целиком и полностью обязан пишущей братии, которая долгие годы делала из него мужскую реинкарнацию Греты Гарбо. Хотя при чем тут Гарбо? Образцовый сын. Нормальное советское детство, обожающие родители, хорошие отметки в школе. Любимое блюдо - макароны по-флотски. Любимая музыка - весь Утесов и "Синий платочек". Это только для экрана - надрыв, печаль и раненые взгляды. А в жизни - здоровый практицизм и уверенная хватка человека, знающего, чего он хочет, и умеющего этого добиваться. Достаточно хотя бы один раз зайти к нему в кабинет: все фотографии в рамочках, все призы на полочках, идеальный порядок на столе. Сразу видно, что сын военного.
Меньшиков любит красивые, дорогие вещи, но чрезмерные изыски ему претят. Помню, обсуждали, каким должен быть банкет после премьеры "Горя от ума". Я долго распинался: вначале надо подать аперитив, потом entree, вино белое, вино красное, десерт... Олег терпеливо слушал, кивал, а потом задумчиво добавил: "Да, да, конечно. И обязательно побольше водки".
Объяснить власть его обаяния, его магнетизм, его гениальную способность безмолвно и без особых усилий подчинять себе всех и вся - занятие абсолютно безнадежное. Феномен Меньшикова заключается в том, что в его облике, улыбке, манере шутить, молчать и смеяться отпечаталась некая коллективная мечта целого поколения о герое. Об интеллигенте с грустными, умными глазами, который выходит на бой с хамством жизни, вооружившись только одной своей иронией, насмешливой грацией канатоходца... И что самое интересное, в случае с Меньшиковым интеллигент побеждает. Десять лет назад все триумфы и призы, обрушившиеся на него, воспринимались, кроме всего прочего, еще и как наша общая победа. Он блистал в Лондоне и Каннах, на фестивалях и премьерах, а мы сидели у своих телевизоров и следили за перемещением его кометы, за передвижением его "царского поезда". И не было зависти у нас в глазах, а только восторг и нежность.
Олег сам рассказывал, как на съемках "Полетов во сне и наяву", где у него была совсем - небольшая роль, режиссер Роман Балаян со смехом то и дело кричал его тезке Янковскому, тыча пальцем в молоденького Меньшикова: "Это смерть твоя идет". Смерть не смерть, но новая смена уже дышала в затылок, вежливо предлагая потесниться на съемочной площадке. Балаяновское пророчество сбылось: Меньшиков сменил Янковского, без особых усилий заполучив вакантное место героя поколения 80-90-х годов. Ему, единственному из сверстников, удалось вскочить на подножку уходящего поезда всесоюзной славы. Дальше всех ждал тупик погубленной системы проката, разворованных студий, нищих малобюджетных картин и дешевых одноразовых сериалов. Но и тут ему удалось избежать всеобщей участи. Фильмы Михалкова возвели его в ранг европейской знаменитости, а престижная театральная премия им. Лоуренса Оливье за театральный дебют в лондонском Вест-Энде только упрочила его положение первой российской звезды. Увы, мы уже никогда не увидим, как он играл в спектакле "Когда она танцевала" с великой Ванессой Редгрейв. Она была Дункан, он - Есенин. Она - легендарная звезда, он - русский мальчик, дебютант, плохо говоривший по-английски. Но ему и говорить-то ничего не надо было. Только подыгрывать ее гениальной, безумной, стареющей Изадоре. Но вышло все иначе.
"На самом деле Ванесса совсем и не хотела меня в партнеры, - вспоминает Олег. - Это я потом уже узнал. Ей хотелось кого-нибудь потише, поспокойнее. Обычный актерский эгоизм. Она даже поссорилась из-за меня с продюсером, грозила уйти из спектакля. Но тот сумел ее убедить, что со мной будет лучше. А потом контракт был уже подписан. И в случае отказа ей пришлось бы платить неустойку. Там с этим строго. Но партнершей она оказалась замечательной. Тонкая, чуткая, потрясающе восприимчивая. Мне было с ней легко. Конечно, в какие-то моменты она вспоминала, кто тут Ванесса Редгрейв, и не упускала возможности мне об этом напомнить. У меня там была сцена, когда Есенин после очередного загула возвращается к Изадоре и в течение 3 минут (на самом деле это жутко долго) пытается вымолить у нее прощение. Все на чистой импровизации. Без слов. Я буквально вился вокруг нее в абсолютной тишине, придумывая каждый раз все новые приспособления, а потом убегал, держа на вытянутых руках простыню, как бы чуть пародируя знаменитый танец Дункан со знаменем, чтобы в финале громко хлопнуть дверью. И каждый раз на этот хлопок зал взрывался аплодисментами. После 2-3 спектаклей ко мне приходит переводчик: "Ванесса просила, чтобы ты не хлопал дверью". Ну, если просит, не буду! Правда, в следующий раз аплодисменты на мой уход оказались еще громче. И никакая дверь не понадобилась. Была у нас и такая сцена: объяснение Есенина с Дункан. Она держит в руках бокал с вином, а потом в ярости выплескивает его мне в лицо. Один раз! Итак, идет спектакль. Мы по ходу сцены ссоримся, она обливает меня вином. Я отыгрываю. Потом смотрю, она опять потянулась за бутылкой. Не успел отвернуться, как содержимое бокала снова у меня на физиономии. Я продолжаю нашу сцену, а она с каким-то веселым остервенением в третий раз выплескивает на меня бокал. После спектакля я, конечно, ей ничего не сказал. Зато на следующий день меня в гримуборной на серебряном подносе ждал роскошный сальмон - рыба, которую я обожаю (Ванесса знала об этом), и букет цветов без всяких записок и объяснений".
 Женщины бальзаковского возраста - особый сюжет в жизни Меньшикова. Они то и дело возникают на перекрестках его творческой и личной судьбы: Редгрейв вывела его на европейские подмостки, Татьяна Доронина научила правильно вести себя на публике во время поклонов ("Запомни, малыш, никогда никому не отдавай свои цветы!" - прошептала она со своим фирменным придыханием, когда после спектакля по пьесе Радзинского "Спортивные сцены 1986", где они вместе играли, Олег попытался всучить ей на сцене свой букет). Катрин Денев дала несколько бесценных уроков мастерства в ведении рекламных презентаций (до последнего времени у нас вообще такого опыта не было). Известный московский завлит и продюсер Галина Боголюбова нашла деньги и оплатила его первый самостоятельный спектакль "N (Нижинский)", а режиссер Галина Дубовская оказалась незаменимым помощником в его собственных театральных опытах. Этот список был бы неполным без имени менеджера швейцарской часовой фирмы Longines Вивьен Дюбуржуа, которая убедила президента Вальтера фон Кенэла сделать Меньшикова лицом фирмы, заключив с ними беспрецедентный для отечественных звезд контракт сроком на 2 года. Теперь наряду с классическими киноликами Одри Хепберн и Хэмфри Богарта улыбающееся лицо Меньшикова на рекламе часов Longines становится символом вневременной элегантности.
Когда я спросил его, что же такое элегантность, он не нашелся сразу, что ответить: "Наверное, это больше, чем просто вкус, но меньше, чем истинная красота. Мне кажется, элегантности можно научиться, если иметь перед глазами соответствующие образцы и стремиться быть хотя бы чуть лучше, чем тебя сотворила мать-природа. В общем, элегантность - это твой сознательный выбор в пользу хороших манер, правильного образа жизни и ответственного отношения к собственной внешности. А что касается истории с Longines , то туг сложилось все на редкость гармонично и, не побоюсь этого слова, элегантно. Во-первых, я очень люблю часы сами по себе. Во-вторых, Вивьен и Вальтер - чудные люди, которые стали моими большими друзьями. Я абсолютно не ощущаю в работе с ними прессинга каких-то условий и обязательств. В-третьих, смотри, прошло уже полгода, как я подписал этот контракт. Ну и где она, эта реклама? Так, совсем немного, в красивых журналах типа ELLE, дорогих бутиках. Мое лицо не глядит со всех тумб и афиш. И это меня устраивает и даже радует".
"А что тебя еще радует?" - интересуюсь я. "Ой, да много чего! Например, возможность попробовать себя в кино в качестве режиссера. Я пока никому об этом не говорил. Скажу только тебе: Никита Михалков предложил мне самому снимать "Статского советника" по роману Б. Акунина у него в объединении "ТриТэ". Конечно, это риск, ведь мне еще придется играть Фандорина (таково условие автора). Но Никита Сергеевич обещал помочь, согласившись быть чем-то вроде художественного руководителя. Съемки должны начаться в феврале. Конечно, будет здорово, если все получится. Но, честно скажу, с годами я стал спокойнее относиться к своим удачам и неудачам, к тому, что про меня говорят и как ко мне относятся. Более того, я давно заметил: чем меньше боишься разных мелких и больших катастроф, тем реже они с тобой происходят".
"Если бы тебя попросили сформулировать твое представление о счастье?" - "Дом с садом, которого пока у меня нет, но, надеюсь, когда-нибудь будет, любящая жена, много детей, гости, которые все время приезжают и уезжают. Я ничего не делаю. Нигде не снимаюсь, ничем не руковожу. Сижу в халате, смотрю в окно. Общаюсь, развлекаюсь, гуляю. А когда приходит время прощаться, ухожу легко, быстро и без особых сожалений". - "А если вдруг придется вернуться? Каким ты себя снова видишь на этой земле?" - "Только чтобы мне сразу был двадцать один год". - "И тут же женишься?" - "Конечно! Не ждать же мне счастья опять 40 лет!"
|
