Говорят, у него "легкая рука". Как только снимется в фильме - в Канн. Да что Канн. Начиная с "Оскара" и заканчивая главными отечественными наградами, фильмы с Меньшиковым и сам он получали практически все. Но это... не главное.
Он ездит на "Фольксвагене", из выпивки предпочитает "Кристалл", из одежды - Армани, но это, разумеется, тоже не самое важное.
О том же, что по-настоящему важно, говорить всегда нелегко. Но спросить, тем не менее, хочется. Особенно, учитывая, что интервью он почти не дает.
Просто живу
- Вокруг тебя все время какая-то таинственность - никто ничего не знает, для журналистов ты неуловим, к телефону не подходишь...
- Это не таинственность. И ты бы тоже не подходил. Звонит без перерыва. И из 15 звонков 13 не имеют отношения к делу. Или сопят, или говорят, что попало. Это невозможно - бежать к телефону, чтобы услышать музыку, которую тебе поставят на другом конце провода.
- Получается, все время надо прятаться?
- Это естественно - чем больше известность, тем выше забор приходится вокруг себя возводить. Профессия это предполагает. Хотя, по-моему, это лишь проявление эгоизма - почему-то люди считают, что они имеют право ломиться в твою жизнь. Да никакого такого права у них нет! В этом смысле слава не несет с собой ничего хорошего.
- Телохранителя ты еще не нанял?
- Нет, до этого пока не дошло. Хотя бывает, и приходится "охраняться".
- Но неужели так-таки ничего приятного в славе? Поклонницы, восторги...
- Это в начале хочется напропалую романы крутить, жить на полную... Не могу сказать, что я прям так уж жил, но было что-то. Этим надо переболеть. Такая прививка тщеславия. Сначала ходишь и смотришь - узнают или нет? А когда начинают узнавать, очень быстро к этому привыкаешь. Иногда это радует чуть-чуть. Раньше можно было в магазинах без очереди проходить. Но самое приятное не это, а когда подходят на улице и говорят какие-то хорошие слова - не истерически-восторженные, а умные, искренние, тихие, такие вот настоящие слова. После этого совсем с другим настроением идешь дальше.
- Ты почти не ездишь на фестивали, даже Канн в этом году "продинамил". Как бы ты выше всего этого...
- Это журналисты придумали миф: Меньшиков не любит фестивали. Я не езжу на них не потому, что это плохо, а потому что... ну, я по-другому живу. В Сочи раньше не ездил, потому что не было моих картин в конкурсе. В Канн в этом году не поехал... да потому, что бывал уже (смеется). Потом это же сумасшедший дом! В день премьеры меня провожала камера прямо из номера - как я надеваю смокинг, выхожу из отеля, потом они обгоняли нашу машину и встречали уже у дворца... Все время у тебя расписано: полчаса тому телевидению, полчаса - этому. 15-20 интервью в день. И невозможно каждый раз говорить что-то новое, потому что вопросы одни и те же. Безумно скучное занятие.
- Тем более, что ты терпеть не можешь журналистов.
- Еще один миф. Никогда я специально не избегал журналистов. Давал интервью. Но просто в газетах часто появлялось такое, чего я не только не говорил, а и в мыслях не держал. И я стал думать, зачем мне это?
- А все-таки нет ли тут доли кокетства? Ты же сам говорил: "Профессия предполагает". Не является ли молчание способом подогреть интерес к себе?
- Нет. Если бы я ставил себе целью добиваться еще большей известности, тогда, наверное. Но работа для меня... как бы сказать, - очень не на первом месте. И вот отсюда все идет.
- Что же тогда на первом?
- Очень сложный вопрос. Но вот как это ни покажется странно и непонятно - это моя жизнь. Во всех ее проявлениях. Я же зачем-то родился. И уж наверняка не затем, чтобы стать артистом. Да, я выбрал эту профессию, я люблю ее. Но не более того. Когда актер говорит такие вещи, в это, наверное, трудно поверить, но так я думаю.
- Тем труднее, чем известнее актер.
- А с другой стороны, вот приезжал на "Кинотавр" Депардье со своими курами морожеными. Я думаю, спроси ты его, вряд ли он кинулся бы говорить, что профессия для него все, что он себя без нее не мыслит. По-моему, это рабство, если ты не мыслишь без чего-то свою жизнь. Значит ты - раб профессии. А это значит, смещается точка отсчета - ты уже не от себя считаешь.
Просто лечу
- Ты сыграл в одном фильме, а потом - сразу в трех! И не у кого-то, а у Балаяна, Михалкова и Козакова. Собственно, с тех пор и стал знаменитым. Везение?
- Случайность. Но и везение, наверное. Балаян помогал режиссеру, у которого я снимался в первой картине. Так мы с ним познакомились, и я сыграл в "Полетах...". Никита Сергеевич искал среди студентов исполнителя на роль в "Родне". Я пришел на пробы с Нонной Мордюковой, и он взял меня. А Козаков увидел в "Родне". Так и получилось.
- Теперь ты выбираешь - режиссеров, гонорары, условия, в которых будешь сниматься. Ты привередлив?
- Я... как сказать... я, может, не привередлив... Нет, привередлив, конечно. Я люблю комфорт - ничего не могу с собой поделать - и не скрываю этого. Но если приходится, как у Бодрова на "Кавказском пленнике", когда мы месяц прожили в Дагестане, - я привыкаю, что делать.
- Удивляет, как редко ты снимаешься - бывают перерывы в несколько лет. Вот и сейчас ты уже год нигде не снимаешься.
- Зовут-то все время. Я не могу пожаловаться, что за мою - ха-ха! - "творческую судьбу" меня мало приглашали. И это тоже не позиция, что вот я снимаюсь редко. С удовольствием бы снимался часто. Но мне не нравится то, что предлагают. Есть люди, которые не могут не работать. А у меня нет такой потребности - все время сниматься. И я не страдаю от этого. Считаю, что лучше чуть-чуть помолчать, зато хорошо сказать потом. Или как это: "Можешь не играть - не играй!" То есть играй, только когда чувствуешь, что обязан.
- Все вроде так естественно. Но все-таки есть ощущение, что и выбор картин, и манеру держаться с публикой ты как-то непостижимо просчитал.
- Никакого расчета (смеется).
- И никаких подсказок?
- Никогда. Причем даже попыток высчитать что-то у меня не было. Просто я в каждую данную минуту веду себя так, как считаю нужным. Назови это интуицией.
- Я знаю, ты не любишь репетировать. А от чего в работе ты получаешь самое большое удовольствие?
- Это трудно объяснить. Но бывают моменты, когда чувствуешь, что попал. Не просто попал в роль, а происходит соединение тебя с кем-то. Оно длится несколько секунд и может случиться раз за картину. Но это кайф невыразимый - ты один и просто летишь...
- А потом ты любишь смотреть на себя на экране?
- Я вообще не смотрю. То есть нет, я психически нормальный человек. Вот "Кавказского пленника" на фестивале посмотрел. Правда, из-за кулис... С залом я не могу смотреть. Как- то мне это...
- Что-то "психическое" все-таки?
- (Со смехом.) Наверное, что-то все-таки есть...
- Актерские суеверия тоже, конечно?
- Не-ет. "Кто верит в приметы, тот не верит в Бога". Было раньше что-то, но с возрастом все ушло. Например, если пепельница в гримерной стояла не там, я кидался ее переставлять. Но сейчас как-то глупо об этом даже говорить.
- А старые свои картины пересматриваешь?
- Когда-то я думал, что буду. Но вот сейчас идут по телевизору фильмы, в которых я снимался, - и не смотрю. Для меня вообще дороже не сам фильм, а период в жизни. По мне лучше встретиться с теми, с кем я снимался, и посидеть...
- В твоих героях очень чувствуется личность - твоя. Ты не боишься повториться, не боишься штампов?
- Совершенно не боюсь. Потому что невозможно повториться, даже если захочешь. С другой стороны, я-то остаюсь собой. Помнишь, как вечно спорили об искусстве: важнее что или как? Так вот для меня важнее всего - кто. Если это Брандо, мне безразлично, что и как он делает. Или Депардье. Или Коппола. Достаточно, что это делает гениальный человек. И что мне с того, если он что-то повторил?
- Ты не назвал ни одного нашего. Чтобы никто не обиделся?
- Нет, почему: Смоктуновский, Борисов, ушедшие, к сожалению. А из нынешних - один Петренко чего стоит! И молодые есть. Перечислять действительно сложно - глядишь, кого- то да забудешь. А обидеть... Я думаю, никого нельзя обидеть, назвав Васильева одним из самых блистательных режиссеров нашего времени.
- А ты чувствуешь зависть со стороны коллег?
- Я не чувствую, но предполагаю, что она есть.
- А сам можешь позавидовать?
- Знаешь, нет. Когда видишь что-то великое, у тебя не может появиться зависти, потому что ты чувствуешь себя соучастником. Самому себе не станешь завидовать.
- Ты сейчас не снимаешься, а театр? Говорили про "Гамлета"...
- "Гамлет" полтора года висел на волоске. Но, к сожалению, в конце концов этот волосок оборвался. Сейчас у меня другой проект в театре.
- Секрет? Чтобы не сглазить?
- Мы же договорились, что я не суеверный! Просто пока не о чем говорить. А то: у меня в планах - одно, у меня в планах - другое, кому это интересно?
Просто - думайте сами!
- Ты молчишь, и выходит, что "планы" за тебя выдумывают другие. Все время вокруг тебя слухи. Какой, интересно, самый нелепый миф о себе ты слышал?
- Ну вот, наверное, про Спилберга. Ведь не просто сказали, что я у него снимаюсь, - и название фильма уже придумали - "Парк юрского периода - 2", и гонорар - 7,5 млн. долларов. Приятно послушать!
- Но ведь не на пустом месте это взялось. Недавно ты по телевизору сам говорил: дескать, со Спилбергом не сошлись...
- Так они же вырезали все! Я объяснял, что действительно один режиссер, связанный с компанией Спилберга, искал актеров в свой фильм. Мы с ним не договорились. А вышло? Опять привет вашей профессии! Ух, сыграл бы я журналиста!
- Ну а серьезно, после "Оскара" не звали сниматься в Голливуд?
- Звали, как же. В самую что ни на есть голливудскую картину - студии "Коламбия Пикчерз". Но я отказался. Почему? Да не понравился сценарий.
- И ты можешь год, два нигде не сниматься, не зарабатывать?
- Что? (Смеется.) Откуда деньги берешь?! Мне, слава Богу, пока хватает гонораров. И зарабатываю я только профессией.
- Нет. Я даже не это хотел спросить. Просто что ты делаешь?
- О-о-о! Много чего. Живу. Какие-то вещи, мне кажется, нельзя рассказывать - от этого в них пропадает чувственность, что ли.
- Но каждый как-то занимает свободное время - книжки читает, гуляет в конце концов.
- Я от всего ловлю кайф. От всего, что соответствует в данный момент моему настроению. Друзей люблю. Вот говорят, друг должен быть один. Почему? Или: после тридцати друзей не появляется. Да появляются! И с книжкой на диване - тоже люблю. И ночью по Москве. Сейчас, правда, опасно - обидно, в лучшие годы нельзя гулять ночью - не знаешь, вернешься ли после такой прогулки...
- Бездельничаешь?
- И это прекрасно!
- А облениться не боишься?
- Э-э! Это разные вещи - бездельничание и лень.
- Такое впечатление, может быть, обманчивое, полного пофигиста. У тебя нет проблем!
- Я считаю, что человек не имеет права нагружать других своими проблемами. Как неприлично рассказывать про свои болезни. С близкими ты можешь иногда позволить себе такую слабость, но все равно это некрасиво. Это твое. Ты должен сам разобраться, милый!
- Но что-то все же может тебя взбесить? Есть же вещи, которые тебя раздражают.
- Раньше я был вспыльчивый. Теперь нет. А раздражает... Наверное, больше всего раздражает пошлость. Не в бытовом даже смысле. А когда - ненастоящая красота, вообще все ненастоящее, пытающееся выдать себя не за то, что оно есть на самом деле. Вот это меня бесит - ничего не могу с собой поделать. Ложь. Несоответствие. Как, например, несоответствие уровня спектакля или фильма и успеха, которым он пользуется, человека и славы...
- Мы столько говорили о неприятностях, связанных со славой, а согласился бы ты иметь все то же, что сейчас, только без популярности?
- (Хохочет.) Не знаю, как это представить! Хотя вообще я считаю, что человек может быть счастливым даже в нашей профессии, и не имея популярности. Если ты сознаешь, что собой представляешь, если ты самоценен, можно быть счастливым и в иркутском драматическом театре. Тем более что мы ведь договорились - работа не самое главное на свете. Важно просто быть достойным той жизни, которой живешь.
- И тебе удается быть самодостаточным и самоценным?
- Наверное. Мне действительно хватает людей, которые меня окружают, хватает воздуха в том пространстве, которое я себе выбрал. Мне не надо больше.
- Нет даже потребности в семье?
- Что ты имеешь в виду - жена, дети? Нет, до этого у меня пока не дошло. Хотя чувствую, что сейчас уже близко. Все-таки возраст...
- Мы говорили , что работа - не главное. Главное - жизнь. Но, наверное, должно быть что-то главное в жизни, на чем она держится.
- Если я скажу "да", ты спросишь "что?" И придется формулировать... Ну, конечно, есть. Я же не даун. Просто, по-моему, это должно быть настолько очевидно для всех, что незачем говорить... Есть вещи - та же пошлость или, например, любовь, - не требующие объяснения, как "здравствуйте!"
- Наверное, такое время, что заново приходится открывать очевидные вещи...
- Слушай, а чего мы за кого-то будем их открывать? Люди просто ленивые. Пусть выходят из этой комы. Пусть сами открывают!
|
