Олег Меньшиков, архиважный и архизанятой человек, накануне своей премьеры разыграл перед Натальей Морозовой еще один моноспектакль.
  Пустая стена. Дым от сигареты. И человек, сидящий на стуле. Кому это может быть интересно? Пусть даже человек этот — Олег Меньшиков и у него в конце апреля выходит новый спектакль. «Он мало снимается, о личной жизни все равно ничего не расскажет, а ведь всех только это и интересует. Да не хочу я идти к нему на интервью!» — бунтовала я. «Сходи-сходи», — увещевала меня главный редактор голосом врача-психиатра. И съемку, и интервью Меньшиков бесконечно переносил. «Ну, понятное дело, звезда», — раздраженно думала я. Когда мы таки встретились, оказалось, что все не так уж понятно.
- Мы готовим спектакль «1900» по книге Алессандро Барикко, — объясняет Меньшиков. — И тут на нас повалились всякие несчастья. В результате декорации не готовы, репетиции приостановились. А мы должны были на днях играть премьеру в Сарове.
- Что за странный выбор города для премьеры, которую уже пару лет ждет вся театральная Москва?
- Так получилось. Закрытый город, ни одного журналиста... Три дня играть спектакль, и ни один критик его не увидит. Представляете, красота какая! — щурится Меньшиков. — Я, конечно, шучу, просто мы узнали, что там на этот период есть свободная площадка, и они готовы нас принять. А теперь сердце кровью обливается, потому что мы не можем туда ехать.
Но в Москве спектакль обязательно состоится в конце апреля в Театре им. Моссовета в рамках фестиваля «Черешневый лес». Ведь именно моноспектакль — один на один со зрителем — давняя задумка Меньшикова. Не мечта, нет, потому что он, улыбаясь, признается, что не очень любит общаться со зрителями:
- Нет, конечно, я для них и работаю. Но вот так — глаза в глаза — меня всегда это выводит из равновесия.
Вот уж не сказала бы. То, во что он превратил интервью, иначе как моноспектаклем — глаза в глаза — не назовешь. Только что перед камерой он играл Демона. Но тут же включает обаятельнейшего Костика — постаревшего на 25 лет, но такого узнаваемого героя «Покровских ворот». И через полчаса я уже не понимаю, как могла возражать против этого разговора. Правда, все желтопрессные вопросы вылетели у меня из головы, журналистскую волю совершенно парализовало. Вот, оказывается, в чем секрет: сначала Меньшиков врубает на полную мощность обаяние, не подпасть под которое невозможно, и покоренный журналист — мужчина он или женщина — никаких щекотливых вопросов не задает, а только влюбленно внимает. А человек-оркестр меж тем рассказывает о новом спектакле, где он и режиссер, и единственный актер.
- Я хотел, чтобы это был очень личный спектакль. Но как только меня драматурги просили: «Расскажите нам что-нибудь личное», тут они натыкались на какую-то стенку, — усмехается мой герой. — Ну, это, наверное, свойство характера. И потом личный — это же не значит, что я хочу непременно собственную биографию рассказывать.
На сайте menshikov.ru выложена любительская съемка — Олег Меньшиков отвечает на вопросы поклонников. И там он довольно жестко произносит: «Ни с кем и никогда нельзя быть на сто процентов откровенным». О театре и кино нам, впрочем, это беседовать не мешает.
- В кино есть четкость. Это такая эгоистическая позиция актера, который ни за что не отвечает: сидишь себе в вагончике, обед тебе приносят, грим кладут... Ты, конечно, должен сыграть, тут уж ничего не поделаешь. Но в принципе это типичное времяпрепровождение эгоиста, который занимается только собой, работает исключительно над ролью и ему все по барабану — привезли ли свет, увезли ли... Для «отдыха» почему бы и не поиграть? В театре я себе такого позволить не могу, потому что тут я сам за все отвечаю.
Видимо, «Утомленные солнцем-2», которых Михалков уже года три как обещает выпустить, именно такое актерское отдохновение.
- Да, с Никитой Сергеевичем работать — это всегда удовольствие.
- А почему вы тогда в его «Двенадцати» не согласились играть?
- Это неправильная постановка вопроса. Я не отказался. Мне с самого начала не глянулся сценарий, но разве Никиту Сергеевича переубедишь?! Мы начали репетировать, и чем дальше, тем больше я понимал, что роль не для меня. Ну не подключается мой актерский организм к истории персонажа. Михалков даже слушать об этом ничего не хотел, но я все-таки взял на себя ответственность и вышел из игры. Это не был отказ. Просто мы, как два здравомыслящих человека, поняли, что мне нужно уйти.
- А что вам нравится играть?
- Мне нравятся легенды. Даже когда я играл Нижинского — уж, казалось бы, персонаж, — то играл не его самого, а легенду о нем. Нечто непонятное и гениальное ходило по земле, и надо сделать попытку чуть-чуть приблизиться к нему. Вот мы бросаемся словами, мол, каждый человек — планета. Ан, нет! Есть, как бы это сказать, планетнее... Эти люди открывают горизонты, заставляют задуматься, дают дыхание. Вы согласны?
Я согласна. И понимаю, что уже влюблена. В легенды и в планетарных людей, которые дают дыхание. Даже если при этом они пускают вам дым в глаза.
|
