Репетиции идут каждый день с утра до вечера. Рабочий день - как на плантациях: с 11.00 до 19.00. Но слухи о неприступности Меньшикова оказались явно преувеличенными: время для пресс-конференции он сумел выкроить. Правда, в субботу. 

В ипостаси режиссёра 

- Во мне это бродило давно, я просто боялся себе сознаться, - сказал Олег Меньшиков. - Ведь режиссер должен отвечать за большое количество людей и обладать правом вести их за собой. Кстати, Паша (сценограф Павел Каплевич. - Ред.) был первым человеком, который произнес вслух, что мне надо этим заниматься.
До сих пор я как-то отталкивал это от себя, отталкивал, но, видно, пришла пора ("... она влюбилась". Ой, нет, это же из другого классика цитата! - М.Х.). Я понял, что не сегодня, так завтра это все равно произойдет - и решил попробовать. Кстати, сам я на сцену вышел первый раз только здесь, в Риге. Успевать и ставить, и играть самому - очень сложно, но... ты сам этого хотел, Жорж Данден! Так чего же жаловаться? Это вообще неправильно - возводить резкие границы между актером, режиссером, художником... Театр - это улей, где все мы крутимся. Для меня самое дорогое — создать эту компанию людей, которые вместе делают спектакль. А тогда уж все встанет на свои места и все получится.

От чего горе? 

- Пушкин назвал Чацкого неумным, но как он еще мог отзываться о грибоедовской комедии, которую у него отобрали? Лучшую русскую комедию должен был написать Пушкин, а написал - Грибоедов. Я не думаю, что Чацкий глуп. Кстати, Пушкин еще одну замечательную вещь сказал: Чацкий - это человек, который пообщался с умным человеком, в скобочках - Грибоедовым же.
А от ума только горе и может быть, больше ничего. Чем больше узнаешь, тем больше грустишь. А то, что мы сейчас смеемся, еще ничего не значит... 

О себе, любимом 

- Прийти в театр никто не помогал, это случилось само собой. Профессии родителей - самые обыкновенные: врач, инженер. В начальный период на меня очень большое влияние оказали Роман Балаян, Никита Михалков, с которым у нас отличное взаимопонимание... я даже сам удивляюсь. А потом, конечно, Петр Наумович Фоменко. Отношение к театру я впитал через него и через работу над "Калигулой".
Хобби у меня нет, одна работа. Просто люблю жизнь. Рыбалку. Так, чтобы удочка, поплавок - и больше никого. Пусть даже не клюет — все равно хорошо.

Ни шагу назад! 

- Приятно, что все, что мы замыслили в декабре, начинает приобретать реальные формы. Я понимаю, что мы уже не сможем ничего отменить (реплика Эдуарда Цеховала: "Не сможете!"). Мы уже должны это сделать.
Нельзя сказать себе: а-а, ничего, еще целый месяц впереди... Нет, не месяц, всего неделя 
(уже меньше. - Ред.).
Хотя руки все больше холодеют, тем не менее меня это радует, потому уже нельзя отступать.
Да и не очень хочется.